Посвящаю Michiru Twighlight




Рисунок на моей стене.
(Gates to the garden)

Мое окно целуют облака,
Заглядывают белыми ягнятами,
И гладит головы рогатые
Сирень, одетая в шелка.

В окно лучится желтый свет.
Как сотни мотыльков, акация
Порхает в беспрерывном танце
Под витражом, закованным в корсет.

Лишь кирха грустно смотрит вниз,
На паству лучезарную, беспечную,
И думает о чем-то вечном,
Воздев распятье в голубую высь.

И тихо ракрывается стена.
Качаются пионы акварельные,
А где-то скрипят мачты корабельные
В порту. Его не видно из окна...



Темные сады.
(If only tonight me could sleep)

Сидит Лимонница, медовый леденец,
На язычке уснувшего тюльпана.
В густой тени каштана
Солнечный резец
Рисует фавна
Так плавно...
Пронзает воздух брызг свинец,
В мечтах истомчивых фонтана
О дальних странах
Плывут касатки.
Так сладко
Поет хвалу кузнечик-льстец,
Но бледная Тристана
Ждет неустанно –
Серебро колец,
Крест черного агата –
Ждет заката.
Тогда замрет в полете брызг свинец,
Уснет в мечтах огонь фонтана,
И станет голубым камзол каштана,
И бросит на колени ей цветы
Ангел Печальной Темноты.



Музыка
(Lacrima Mosa)

Такой цветочно - нежной пылью
Осядет в сердце сумрак влажный.
Принцесса темная Севилья
Распустит завязи корсажа
И щечкой белою прижмется
К парче удушливой гардины –
От этой песни разобьется
Кристалл души аквамаринный.
Пусть эта музыка играет -
Принцесса пьет чужое горе,
И, сбросив туфельки, шагает
В ее бушующее море.


Сон
(The inmost light)

Колибри легкая стайка -
Сапфирные четки принцессы -
Осели на платье хозяйки
И ждут таинственной мессы.
В своем безбрежном мечтаньи
Шелк платья рамеренно дышит...
Беззвучно лепечут литанья
Ангелы в сводчатых нишах.
Принцесса плачет: «Отец мой,
Каков крест, что ты мне пророчишь?»
И священник шепчет с улыбкой:
«Какой хочешь, дитя, какой хочешь...»


Полночь
(Am ende der stille)

Тишина – в закрывшихся нарциссах,
В замершей воде открытой кадки,
В листиках засушенной мелиссы
И в Луне, моргающей украдкой...
Тишина... Над плащаницей леса,
Над стеной угрюмого аббатства –
Коленопреклоненная принцесса,
В полночь восходящая на царство.




Вечер
(Twilight twilight nihil nihil)

Синий сумрак, как кудесник,
Усыпил оливы.
Ангел шепчет свои песни
Вереску и ивам -
Очумевшие от зноя,
Листья лижут пьяно
Платье бело-голубое
Из куска тумана.

Тихо плачет в узкой башне
Колокол вечерний.
Тьма плывет над свежей пашней,
Чернотой дочерней,
И фиалки в своем бденьи
Смотрят сквозь лорнеты
На безмолвное паденье
Золотой кометы.





Голубой цветок.


Вот простерлась в окно
Ветка жасмина –
Тронула волосы спящей -
Голубую траву...
Снова в саду темно,
У ограды старинной
Смотрится ирис блестящий
В свою синеву.

Как нераскрытый цветок,
Сердце таится
В тела спящей глуши,
В зарослях снов -
Розовый лепесток,
Синяя птица,
Дивный росток души,
Тайна-любовь.

Нежно сплелась с травой
Ветка жасмина.
Упала в волосы спящей
Капелька-красота.
Сердце полно синевой.
В чутких глубинах,
В темной таинственной чаще
Спит чистота.



Вечер в Стамбуле
(Dust)

У берегов уснувшего Босфора
Ласкает солнце купола мечетей,

И шоколадно-глянцевые дети
Закат встречают среди уличного сора –

В вечерний час отлит из меди
Мускатно-пряный, раскаленный город ...

А месяц молодой, мальчишка-конюх,
Резвится у созвездия Кассиопеи.

Как умирающая бабочка в ладонях,
Мучительно трепещет голос мея –

И европеец мокрый лик свой клонит,
По-здешнему молиться не умея.




Звезда в небе
(Things to remember)

Дикие кони мчатся в моей груди,
Сотней подков высекая
Искры из камня.
Печать на лице моем
Древних пустынь –
Знак моего пути,
Белое пламя.

Кривые сабли османских глаз,
Ветер черных ночей,
Плач муэдзина.
Шепот песка в руке
С начала времен –
Крови забытый сказ,
Лона лощина.

Дикие кони мчатся к восходу рук,
К молитве закрытых уст,
В высокие степи.
Змея ищет ствол.
Огонь ищет тьму.
Я ищу свой лук
И звезду в небе.




Сумерки

To Current’93

Ласковые звезды –
Оброненные слезы Господа –
Розоватые, нежные,
Когда небо еще светлое,
Зажигаются…

Зажигаются в ветвях вереска –
Росой и светлячков искрами –
Золотистые, прозрачные,
Рассыпаются
В сумерках.

В темноте деревьев тисовых
Где розовый аромат кружится –
Алый, сладостный,
Склонились каменные ангелы
Молитвенно.

И над собором слышится
Голос неслышный, единственный –
Серебристый, ночью пахнущий,
Голос тихих,
Зовущих ввысь
Сумерек…



Arcana

Туман, собора острие,
Литые черные ограды,
Модерна тонкие лампады -
Какое арт-нуво, mon dieu!

О, кружевные жемчуга!
Одетая в шелка принцесса,
Слегка наигранная пьеса,
Картины Климта и Дега...

Паденье снега, сад и розы.
Блейк в переводах Маршака.
И для актерского манка
Во тьме играет Lacrimosa...

А в небе лунная река,
И звезды служат литургию,
И мы стоим, совсем другие,
И ночь раскрыта, как рука.

Туман, собора острие,
Литые черные ограды,
И алых витражей лампады...
Какое таинство, mon dieu!

2003.

Иллюстрация: Caspar David Friedrich
"Zur Erinnerung an Johann Emanuel Bremer"
(In memoria di Johann Emanuel Bremer)

На главную
Другие циклы